Мир, где лес дремучий, как общество
Маръа Малми тоже переживает дремучесть веков, вышивая гладью
вслух!
Текст: Маръа Малми
Илга Понорницкая «Лучшие. Мой род — лодейники и кузнецы». Издательство «Детская и юношеская книга» 6+
Если кто-то сейчас скажет про «славянское фэнтези», чур, я с теми через костер на Ивана Купалу не прыгаю. Сразу предупреждаю. Потому что тут другое, на мой взгляд. И глубже, и ярче. К видовому распределению по специальным полочкам эта книга точно не относится.
Думаю, у нас эту книгу должны прочитать и полюбить. В краю, где Александр Линевский написал свои «Листы каменной книги», возможно, и сейчас найдется читатель, которому интересно обернуться и посмотреть далеко вглубь веков. Помню, как я в детстве зачитывались историей мальчика Льока, его племени, их врагов. Непривычно екало под ложечкой – дескать, ведь это все было прямо здесь, у нас, мы и сейчас по этим скалам ходим. И вот это чувство – как будто ты можешь пальцем дотянуться до той истории, проковырять окошечко в эпохах – оно здорово подстегивало к чтению книги о каменном веке.
Думаю, у нас эту книгу должны прочитать и полюбить. В краю, где Александр Линевский написал свои «Листы каменной книги», возможно, и сейчас найдется читатель, которому интересно обернуться и посмотреть далеко вглубь веков. Помню, как я в детстве зачитывались историей мальчика Льока, его племени, их врагов. Непривычно екало под ложечкой – дескать, ведь это все было прямо здесь, у нас, мы и сейчас по этим скалам ходим. И вот это чувство – как будто ты можешь пальцем дотянуться до той истории, проковырять окошечко в эпохах – оно здорово подстегивало к чтению книги о каменном веке.
Была дразнилка такая. Если что-то устарело, так и говорили – «каменный век». Казалось бы, чего в нем может быть любопытного? Человек. Вот что во все века любопытно. Как человек себя вел? С кем и зачем дружил? Так ли любил, как мы? Изнывала ли его душа? Чего ему хотелось до зарезу? Почему еда и сон – это во все века не единственное, чего ему хочется? Все эти вопросы, видимо, ставила себе и писательница Илга Понорницкая (псевдоним Евгении Басовой, которая и под настоящим именем книги публикует, их я тоже горячо рекомендую).
— Тётка Немила, а сама ты жалеешь Белку?
А она мне:
— Какая она Белка тебе? Беляна она, Беляна, так и зови её! Могу ли я жалеть, что не простая у меня девочка оказалась, что она лучше всех вас? За то ей и посчастливилось, одной на деревню! Беляна моя не чета тебе или этим ещё, Земляничке с Нежданкой!
Белка-Беляна уж точно слышала нас: она у окна сидит, жуёт вроде что-то, ей же велено красотеть, а глаз её сквозь бычий пузырь я не разглядела — не поняла, как она стала смотреть. Плачет ли, радуется ли — не видно.
А она мне:
— Какая она Белка тебе? Беляна она, Беляна, так и зови её! Могу ли я жалеть, что не простая у меня девочка оказалась, что она лучше всех вас? За то ей и посчастливилось, одной на деревню! Беляна моя не чета тебе или этим ещё, Земляничке с Нежданкой!
Белка-Беляна уж точно слышала нас: она у окна сидит, жуёт вроде что-то, ей же велено красотеть, а глаз её сквозь бычий пузырь я не разглядела — не поняла, как она стала смотреть. Плачет ли, радуется ли — не видно.
В двух словах об истории, которая случается в дремучие века. Как леса дремучие, только еще глуше. Девчонка Утица дружит с Белкой, которую шаман готовит в невесты для божка племени. Вместе с парнишкой-кузнецом они сбегают с обряда и спасают Белку, которую собираются принести в жертву. Как ловко расставлены и акценты текста, и ловушки в нем: исподволь мать Белки начинают готовить к тому, чтобы отдала дочь. Всего лишь надо хвалить и льстить – дескать, твоя лучшая, гордись. А где гордость, там вроде бы и жизни не жалко. Особенно чужой.
Илга Понорницкая
Что мне нравится в этой книге – это не надрывность ее повествования. Рассудительность. Чуть сказовая манера, ровно в той мере, чтобы это не выглядело приторно. В жизни героев происходят опасные события. Так уж говоря, на волосок от гибели они пару раз точно оказываются. Но при этом трагедии дети (а за ними и автор) из этого не делают, хотя им страшно. Они проживают эти события в их полноте. Они не забывают о них задумываться, даже анализировать. И хотя это явно не принято в том обществе, они имеют свое мнение, они делают выводы. Для меня это было очень радостное наблюдение. Во все века, когда бы не жил человек, он не лишен права голоса хотя бы внутри себя. Он не лишен права размышлять. Наверное, этот слой «считает» более взрослая аудитория, но и ребенку-читателю она западет в подсознание. Он задаст много вопросов о том, как устроено это древнее общество, и будет очень удивлен, узнав ответы, но у него останется вот это важное ощущение: смотри на мир сам и думай, верь своим глазам, делай свои выводы.
Здесь нет поучающей интонации. Автор не стоит над происходящим, не смотрит свысока. Он высовывается из-за плеча невзрослых героев и точно так же растерян, как и они. Здесь нет вот этого: «ну мы-то с вами люди 21 века, и уж точно прекрасно понимаем, что все это бредни, мракобесие и вообще так нельзя, а те люди просто жили очень давно, поэтому были глупыми и необразованными». Замечательно, что этого нет. Потому что те люди, как и мы, были умными и образованными. Только по-своему. Просто таковы были обстоятельства их жизни. И нам сегодня, наверное, именно поэтому так интересно читать о них, что это совсем другие обстоятельства, но описанные достоверно. Не всякий автор, думаю, так ловко заберется в стародавние века и покажет такую правдивую картину жизни. При этом сказав об очень важных во все времена вещах, о вещах современных.
Мы сидели ни живые, ни мёртвые, но на нас никто не глядел. Было похоже, что все вокруг нас что-то слышали о произошедшем в Ржанках в день торжества, каждый знал что-то, про что нельзя было сказать, правда это была или нет. Раньше они не решались обсуждать это между собой: многие боялись даже говорить вслух о том, что кто-то пошёл против Яливы. Но появление нас, чужаков, странным образом сделало их смелей и развязало им языки. То, что сразу троим не вошедшим в возраст, проще говоря, детям, удалось сбежать из плена, и вот мы живые и невредимые идём домой, было само по себе небывальщиной, чудом. И люди, увидевшие, что чудеса бывают, хотели теперь говорить о разной другой небывальщине, о которой слыхали.
Трое друзей совершают непростое путешествие и обретают свой дом в конце книги. Им выпадет много испытаний, но они останутся живы. Главное, что у них сохранилось – жизнь, которую можно потратить на разное, но они дальше очень по уму ее расходуют. Мне было радостно читать, что девочка Утица несет в себе искру художника. По сути, она занимается ремеслом, которое чем дальше, тем больше ее захватывает, но делает она это, как настоящий художник – смело, «не взирая на авторитеты», хотя и зная, как принято.
Книга, кстати, оформлена необычным образом. Об этом стоит сказать особо. Художница Ярослава Богородская выбрала непривычную, наверное, для детей технику, и сами иллюстрации настраивают читателя на то, что этот текст про «не сегодня». В это «не сегодня» бросайся с головой и не проси пощады, пока не доплывешь. Художник тут – большой помощник писателя. Если мы где-то не поняли текст – графика выведет на дорогу.
Книга, кстати, оформлена необычным образом. Об этом стоит сказать особо. Художница Ярослава Богородская выбрала непривычную, наверное, для детей технику, и сами иллюстрации настраивают читателя на то, что этот текст про «не сегодня». В это «не сегодня» бросайся с головой и не проси пощады, пока не доплывешь. Художник тут – большой помощник писателя. Если мы где-то не поняли текст – графика выведет на дорогу.
Фрида Нильсон «Пираты Ледового моря». Издательство «Манн, Иванов и Фербер» 12+
А здесь мы снова встречаем приключения для тех, кто отважен. И хотя эта книга сделана так, как будто перед нами далекая старина, все же понятно, что тут не настоящий «бывший мир». Здесь многое придумано, хотя и на основе той жизни, которую когда-то жила страна строгого, жесткого Севера. Шведская писательница Фрида Нильсон хорошо в этом разбирается. Главная героиня Сири – ровесница Утицы из книги Понорницкой. Им было бы, о чем поговорить, я уверена.
Фрида Нильсон
У Сири пропала сестренка, и она отправляется за ней к тому, кого боится больше всего на свете. Но до него еще добраться надо, а это тоже непростой путь. Я читала на одном дыхании, простите за штамп. И дыхание это было морозным – Ледовым морем пропиталось все вокруг. Как в детстве, постоянно спрашивала себя: «а я бы сумела?» И поджимая лапки, всякий раз честно отвечала: «Ой, нет!» И от этого еще слаще валяться на диване с книжкой в обнимку, сопереживая ее героям. Лед. Существа, о которых мы не имеем представления. Люди, которые нам незнакомы. Сложный быт и условия, к которым не привыкнуть. Но все те же детские отчаянные сердца, детские крепкие руки, которые не бросят. Во все времена, во всех землях – это то, во что веришь сразу, за чем идешь, чего ищешь в хорошей книге.
А теперь… Вангую! Так называется наша веселая подрубрика. Предлагаем вам выбрать страницу книги (от 6 до 142), а также строку от 1 до 20 (от начала или от конца). И мы погадаем по книге. На этот раз – по книге «Лучшие». Ее автор Илга Понорницкая ответит первому, кто напишет комментарий, который будет выглядеть примерно так: «страница ХХ, строка ХХ от конца/начала». Мы хотим, чтобы выдернутые из книг фразы послужили толчком или для предсказания, или для пожелания.
Анна Афанасьева, фото: ВК
В прошлый раз мы ванговали по книге Ольги Мареичевой «Желтые шторы, морская свинка и конец света». Первым комментарий оставила наша читательница Анна Афанасьева. Она загадала: «Страница 22, строка 7 сверху». Выбранная фраза звучит так: «…куры не клюют. Откуда, Тамара!» Вот что написала нашей читательнице Ольга Мареичева: «В отрыве от контекста, конечно, звучит очень странно. Но может вам нужно ответить на какой-нибудь неожиданный вопрос? Вам его не задавали в последнее время? Желаю вам всегда находить самые лучшие ответы. И больше таинственных историй с хорошим концом!»
Спасибо автору, спасибо нашим читателям! Ждем ваших комментариев, пожеланий и предложений.
Ваша Маръа Малми.
Ваша Маръа Малми.
События
