Фестиваль Opera vita в Музыкальном театре Карелии завершился гала-концертом, в котором заключительным номером оказалась репертуарная редкость не только для театрально-концертных афиш Петрозаводска, но и России – дуэт главных героев из «Андре Шенье» Джордано в исполнении сопрано Ирины Чуриловой, солистки Мариинского театра, и тенора Дамира Рахмонова, солиста Большого театра им. А. Навои республики Узбекистан.

Не самая часто ставящаяся опера в мире «Андре Шенье» получила новый мощный импульс, когда в ней приняла участие главная в тот момент звездная пара Анны Нетребко и Юсифа Эйвазова, выступившая на открытии сезона в Ла Скала в 2017 году. Партии поэта-революционера Шенье и его музы Маддалены они наделили тогда той колоссальной витальной силой, о которой композитор Умберто Джордано мог лишь мечтать. Не будет большим преувеличением сказать, что два этих героя Джордано получили сильнейший заряд и от двух звезд фестиваля Opera vita – Ирины Чуриловой и Дамира Рахмонова. Певица так вдохновилась возможностью исполнить на карельской земле этот парадоксальный экстатический номер Vicino a te s’acqueta l’irrequieta anima mia («Рядом с тобой моя беспокойная душа успокаивается»), что после концерта предложила дирекции подумать о концертном исполнении «Андре Шенье».

Парадокс этого мажорного дуэта в том, что поют его Андре и Маддалена перед казнью, напоминая, бесспорно, о великих возлюбленных Тристане и Изольде Вагнера: È la morte! Ella vien col sole! Ella vien col mattino! («Это смерть! Она приходит с солнцем! Она приходит с утра!») И даже оркестр Музыкального театра Карелии в этом дуэте как-то по-особому воспрянул духом при том, что к гала-концерту заметно подразрядился за три изматывающих фестивальных дня из-за суровой, но все же приятной художественно-производственной необходимости играть в плотном графике много разной, прежде не исполняемой здесь, музыки. Но для того и создан фестиваль Opera vita, чтобы открывать новые оперные территории, обогащать эрудицию, укреплять исполнительские силы и возможности, прирастать редким репертуаром, учиться вчитываться в, казалось бы, так хорошо знакомые партитуры.

Гала-концерт стал логичной кульминацией фестиваля, шедшего на крещендо, прежде всего потому, что собрал арии и дуэты только итальянских композиторов Верди, Пуччини, Леонкавалло, Джордано, Чилеа, показавших в такой высокой концентрации, что такое настоящая Италия, итальянская стихия, так жизненно необходимая в этом краю в декабрьские морозы.

Маэстро Михаил Синькевич продолжил и в этот раз свою традицию программы без инструментальных номеров – увертюр и интермедий, которых все же несколько не хватало тем, кто привык к комильфо жанра гала-концерта, обычно не обходящегося без парадных симфонических «колонн». С другой стороны, трудно было не понять желания дирижера дать публике услышать как можно больше вокальной музыки. А с таким тенором, как Дамир Рахмонов этот концерт смело мог перерасти и в третье отделение.

Дамир Рахмонов покорил в тот вечер и искушенных оперных гурманов, и простодушных любителей, вскакивавших аплодировать после каждого его выхода. Он показал свой широкий исполнительский диапазон лирико-драматического тенора с ярко выраженной природой spinto, развернув репертуар от песенки Герцога из «Риголетто» Верди до знаменитых теноровых хитов:  предсмертной арии Каварадосси из «Тоски» Пуччини и арии Канио из «Паяцев» Леонкавалло. Рядом с ними приятной светотенью слушалась незапетая ария Риккардо из «Бал-маскарада» Верди. Полетный голос Дамира звучал свободно во всех регистрах, восхищая свежестью тона, полнотой эмоционального переживания, музыкальностью, красотой артикуляции и безупречным чувством формы.

Ирина Чурилова и Владислав Сулимский давали мастер-класс вокально-драматического искусства в своих ариях и дуэтах от каватины Нормы из оперы Беллини до дуэта Леоноры и графа ди Луна из «Трубадура» Верди. Зная эту сопрано по многочисленным партиям в Мариинском театре, счет которых идет на десятки, включая русских и зарубежных композиторов, было удивительно видеть, как певица раскрепостилась здесь, на новой для нее сцене, почувствовав с первых нот горячий прием слушателей, открытость их сердец.

Фестиваль Opera vita показал за три дня три разных формата существования оперной музыки на сцене – от спектакля до концертного исполнения и гала-концерта. В спектакле, которым стала давняя постановка «Мадам Баттерфляй» Пуччини режиссера Юрия Александрова, объектам пристального внимания стал еще один заграничный гость – тенор Саян Исин. Родом из Казахстана, получивший образование в Кыргызской национальной консерватории, а также в Италии, сегодня он поет не только на сцене Астана-оперы, но и во многих других странах. В партии Пинкертона было чрезвычайно любопытно слушать, как певец усвоил манеру старой итальянской школы, строившейся на развитии природной органики голоса. Его голос порой несколько утомлял прямолинейностью и отсутствием нюансировки, но поражал своей неутомимостью и стабильностью бесстрашного, само собой разумеющегося взятия фирменных верхних нот. В своей интерпретации он наделил героя Пуччини бездной меланхолии и обреченности, словно бы с самого начала знавшего, что брак с 15-летней гейшей будет очень недолгим, подобно возрасту бабочки. Рядом с ним необыкновенно хороша была сопрано Дарья Батова в титульной партии, которую увлеченно вела в контексте симфонической драматургии оперы, демонстрируя свою тонкую и точную вокальную интуицию.

Концертное исполнение «Царской невесты» Римского-Корсакова, за которой на фестивале год за годом закрепляется реноме смотрин «новых вводных», вновь убедило в том, насколько прекрасен и самодостаточен этот жанр, где при наличии больших игроков можно испытать катарсис куда основательнее, чем в ситуации какой-нибудь посредственной режиссуры. И в этот раз ансамбль собрался конгениальный творению Николая Андреевича.

Либретто этой оперы сегодня так звонко и остро резонирует с нынешней действительностью, что на протяжении оперы то и дело приходилось ловить себя на мысли, а не вернулись ли мы в своем оголтело стремительном развитии куда-то далеко назад? Когда герой тенора Романа Арндта – Иван Лыков, вернувшись из земель немецких, пускается в своем ариозо рассказывать о нравах тамошних людей, выпевая словно в забытьи о том, что там «иное все: и люди, и земля /…/ А сами немцы ходят богато, и жен нарядно водят, и взаперти не держат, как у нас. Во всем у них порядок образцовый, терпение, досужество в работах, и рвенье неусыпное к трудам» - поневоле задумываешься о когнитивном резонансе.

Баритон Владислав Сулимский в партии Грязного своей гипнотически сильной интонацией придавал атмосфере происходившего колорит мира темных страстей Достоевского, ближайшего современника Римского-Корсакова, тоже петербуржца. Пара его светлой и темной «любовей» – Марфы и Любаши в исполнении Эльвины Муллиной и Марии Белокурской так зримо, так ощутимо до подкожного зуда давали своим пением, наэлектризованным артистизмом, понять, что оперу эту композитор написал и для того, чтобы показать, как любят в России не мирно любить, а истязать. Обе певицы своими умениями невероятно виртуозно и глубоко прорисовывали типажи своих героинь, чтобы как можно достовернее показать слушателям, как можно замучить своей постылой любовью и как можно ей освятить, дать почувствовать то, о чем Грязной пел уже в финале оперы с ее страшной развязкой: «Приворожить к себе хотел царевну я. Затем, что я любил, любил её, люблю, люблю, как буйный ветер любит волю».