Достучаться до звёзд, или четвёртый сон Татьяны

Театральный критик Наталия Крылова продолжает писать о спектаклях, которые она посмотрела накануне.

Текст: Наталия Крылова, фото: М.Никитин
«КОСМОС» ТЕАТРА ДРАМЫ РК «ТВОРЧЕСКАЯ МАСТЕРСКАЯ». 15 ОКТЯБРЯ 2024 ГОДА. ДНЁМ ШЁЛ ПЕРВЫЙ СНЕГ, НО К ВЕЧЕРУ ПОТЕПЛЕЛО.
Пьеса Алексея Житковского. Режиссёр – Артём Галушин. Художник – Ютта Роттэ. Видеохудожник – Дарья Мальцева. Художник по свету – Валентин Седаков. Хореограф – …а где же хореограф? Премьера состоялась 11 мая 2024 года.
Татьяна (Виктория Фёдорова), фото: М.Никитин
На сцене – лаконичная декорация. Жёсткое кресло, в котором в неудобной позе проходит жизнь-сон Татьяны (Виктория Фёдорова), пара стульев, стол, портрет. В центре сияет экран-линза, превращая чёрную сцену-коробку в Laterna magica. В пустом трагическом пространстве разворачивается человеческая комедия. Сеанс волшебного фонаря комментирует Рассказчик.

Как и пьеса, спектакль начинается с блоу-апа: Млечный Путь, Солнечная система, Рукав Ориона, Местная группа галактик, Сверхскопление Девы. Сверхскопление Ланиакея, Комплекс Рыб-Кита, планета Земля, Россия, Бугульма. Взгляд из космоса проходит сквозь верхнюю квартиру, где празднуют чей-то день рождения, и, наконец, останавливается на женщине, которая смотрит на видеомагнитофоне фильм «9 ½ недель». Чтобы классифицировать её как звёздное тело, в закадровом тексте много деталей: ФИО – Гизатуллина Татьяна Викторовна, место работы – МОУ СОШ № 35, должность – учитель английского языка.
На афише спектакля - актриса Виктория Фёдорова в скафандре. Это ключ к образу главной героини: тотальное отчуждение от социальной и физической среды, существование в разреженном воздухе абсурда. На программке трое космонавтов то ли вращаются за иллюминатором в открытом космосе, то ли крутятся в стиральной машинке. И это должно стать ключом к театральному жанру.

Человек в скафандре не слышит внешний мир. Все звуки извне заглушают собственное шумное дыхание, биение сердца, пульсация крови в венах. Угол обзора в скафандре маловат, стекло запотевает, так что и видимость там не очень. Героиня сосредоточена на себе, и, чтобы быть замеченным, надо зайти в мир внутри скафандра, как это делают Джонни, Сергей Лысов и Ильдар. Персонажей из танинных грёз режиссёр на сцену не выводит, от них остаётся только голос, но для Татьяны-Фёдоровой они более реальны, чем окружающие люди из плоти и крови.
Андрей (Руслан Арифуллин) , фото: М.Никитин
Первое появление на сцене Андрея (Руслан Арифуллин) почти пугает: полно, тот ли это артист? Вышел как-то боком, что-то неестественно бормочет, глядя в пол, не знает, как ловчее взять половник, блаженно улыбается у могилы отца. Но зрители понимают, что смотрят на персонажа глазами главной героини и видят его таким, каким представляет сына мать: вафлей, вялым обрубком… Для пластичного и знающего себе цену Арифуллина – это роль на сопротивление, и совсем другим мы его увидим на экране в роли погибшего Ильдара.
Гурген Васильевич (Евгений Терских), фото: М.Никитин
Шаржированы и карикатурно заострены в оптике Татьяны-Фёдоровой образы коллег: вышедшие из моды костюмы, несуразные причёски, обязательные очки – у всех, кроме бравого физрука Гургена Васильевича (Евгений Терских), который десять лет плавится от любви рядом с ней. Не случайно обволакивающий, манящий голос Джонни или искренний и чуть заикающийся голос Сергея Лысова – это всё тот же голос физрука. Но сквозь свой скафандр учительница английского видит только походку павиана и слышит базарный акцент. Запуганный и нерешительный директор (Дмитрий Константинов) и нелепая старая дева Надежда Марковна (Светлана Кяхярь) – тоже комические, почти анекдотические персонажи: каждый в своём защитном скафандре. В видении Татьяны это не школа, а паноптикум. Неудивительно, что она каждый вечер стремится к Джонни, ведь в реале мужчин нет, одни «обрубки» или «эбониты»: вялые интеллигенты или тупые спортсмены.
Гуля (Ольга Саханова), фото: М.Никитин
Школьников играют Никита Вишневкин, Руслан Горухин и Елена Димитрова. Татьяна Викторовна видит их как двух гопников и одну эмо: каждый в своей капсуле одиночества. В классе тоже царит абсурд и имитация действительности: английский стоит выучить, чтоб охранником стать в «Евросети». И Петин (Никита Вишневкин) тут же демонстрирует пакет с логотипом фирмы. В социальной драме или экологическом спектакле полиэтиленовый пакет был бы уместен. Но тут он предстаёт как символ случайности и непрочности. Второй раз пакет появится, когда разъярённая Гуля (Ольга Саханова) будет надевать сапоги, чтобы навсегда покинуть Танин дом.
Петин (Никита Вишневкин,) Жанебек (Руслан Горухин) , фото: М.Никитин
У «Космоса» на сцене театра «Творческая мастерская» есть предыстория – спектакль «Фото на развалинах». Та же постановочная группа. Та же тема тотального одиночества и непонимания. Та же подача остальных персонажей спектакля через субъективное восприятие главного героя. Таким образом, школьная жизнь предстаёт перед постоянными зрителями «ТМ» с двух сторон: в первой серии учителя и одноклассники глазами подростка, во второй – подростки и коллеги глазами учителя. Но если в первом спектакле есть «положительно прекрасный человек» – учитель истории Виктор Валентинович Карбони в исполнении Александра Галиева, то в «Космосе» сочувствовать некому.
Надежда Марковна (Светлана Кяхярь), фото: М.Никитин
Видеопроекция, онлайн-съёмка и закадровый голос помогают разграничивать два мира Татьяны и дополняют смену локаций. Это не отменяет смену мест действия при помощи средств самого театра, когда повёрнутый спинкой к залу стул становится могильной плитой, а ковёр – лужей, по краю которой идут герои. Жаль, что таких сцен в спектакле немного.

Центральным событием пьесы и спектакля «Космос» становится не-событие. Сёстры Прозоровы вот-вот уедут в Москву, Эстрагон и Владимир ждут Годо, а Татьяна Викторовна Гизатуллина готовится к приезду в Бугульму космонавта Сергея Лысова. Одноклассника-лоха, двадцать пять лет назад сидевшего с ней за одной партой, нацарапавшего на крышке парты сердечко и подарившего обломок простого непростого Koh-i-Noor’а, за что его избил будущий танин муж – «эбонит» Ильдар.
фото: М.Никитин
Днём на кладбище Татьяна-Фёдорова обещает Ильдару, что вечером будут все его друзья, но приходит только со школьных лет влюблённая в него одноклассница Гуля, да и та, похоже, в последний раз. Как всегда, органичная Саханова – это кусок жизни на сцене. Татьяна видит подругу простоватой, жадной до еды, провинциальной. У Гули тоже есть свой скафандр – стеклянное окошечко в ЖЭКе, которое всё-таки иногда распахивается.

Намёк на монолог Гамлета возникает дважды. Один раз в начале в любовной игре с Джонни, второй раз в разговоре с Гулей, которая не так уж и проста и помнит значение слова «dream». Воображаемых персонажи в голове Татьяны-Фёдоровой столько, что скафандр выглядит как бабл-спич из комикса. Джонни, Серёжа, Ильдар – это мечта, воображение и воспоминание: «To sleep, perchance to dream – ay, there's the rub…».
фото: М.Никитин
В пьесе переломным моментом становится оставленное за кадром признание Татьяны в любви, прозвучавшее, как и в случае Татьяны Лариной, вхолостую для того, кому оно было адресовано. Но зато фраппировавшее весь сонный городок. И кто-то из жителей проснулся или хотя бы открыл глаза: Андрей, Гуля, Гурген, возможно, Нина. Но в спектакле, несмотря на то, что съёмка перенесена из затекста на сцену, сцена интервью главной не становится.

Кульминацией спектакля является предыдущая сцена репетиции встречи космонавта. Именно в этой сцене мы видим живые реакции и настоящее единение всех персонажей. Ожидание события – ярче, важнее, чем само событие. Это единственная мизансцена, где на подмостках появляется не голос, не фантом, а зримый космонавт, который с присущей ему невесомостью садится в кресло и два раз подлетает. Мы слышим восторг в голосе Жанебека (Руслан Горухин), когда на недоверчивый вопрос Татьяны Викторовны «Это твоё воображение?» он отвечает «Да!!!» Дети становятся единым целым, поддерживают друг друга, мальчики помогают Нине, а как прекрасен неумелый и искренний брейк-данс школьной самодеятельности! Репетиция – высшая кульминационная мизансцена постановки.
Эдуард Владимирович, директор, (Дмитрий Константинов), фото: М.Никитин
Хорош и выход из неё. Пафос сцены снимается комическим эффектом: воплощение воображения Жанебека оборачивается затюканным директором школы. Актёр Дмитрий Константинов нарочито по-бытовому снимает скафандр, в этот момент приезжает телевидение, и его персонаж бежит их встречать, путаясь в спущенных штанинах. Директор с болтающимся у колен космическим комбинезоном – мощная нисходящая метафора МОУ СОШ № 35, города Бугульмы и далее.

После кульминации действие неудержимо стремится к финалу, и интервью Татьяны ещё одна – увы, не последняя! – ступень на этом пути. Виктория Фёдорова – сильная острохарактерная и комическая актриса: она держит зал, умеет быть смешной на сцене и при этом видит себя со стороны. Дважды её героиня очень аккуратно открывает рот в ответ на предложение сначала Джонни, потом Серёжи «закрыть глаза и открыть рот». Но когда телевидение снимает Татьяну крупным планом и изображение проецируется на экран, спокойная победительная красавица исчезает. Как это делает актриса – непонятно, но Фёдорову в кадре не узнать. Что же видит в её героине беспощадная камера? Куда делась независимая женщина? Может, ироничная и уверенная в себе англичанка – тоже самопроекция: взгляд героини на саму себя сквозь защищающий от реальности скафандр? Пока Фёдорова утрированно показывает страх Татьяны перед камерой, телевидение долго и терпеливо ждёт, пока она придёт в себя. В образе журналистки Евгения Верещагина играет гротескового служебного персонажа, выдавая сразу все штампы телеведущих, а Руслан Горухин в роли оператора успешно подыгрывает ей.
фото: М.Никитин
В сцене интервью героиня Фёдоровой никак внутренне не меняется, не переживает слома, и актриса не играет ни изменения, ни освобождения. Да, она произносит устами Татьяны «Я поняла!», но перемены нет. И блестящее платье, распущенные волосы, снятые очки – только обозначение динамики, словно зелёная ветка на дереве в «В ожидании Годо».

А в пьесе остаётся ещё много деталей, событий, подробностей, и все их надо показать, а на каких-то даже подольше потоптаться. И конгениально своему месту действия спектакль уже ощущается погрязшим в энтропии, бесконечно затянутым, как и этот текст. Антракт сделан уже в самый разгар развязки. Во втором действии центральный экран исчезает, светящийся коридор уходит в перспективу: чёрная дыра, Лета, которая «в своем стремленьи уносит все дела людей». Героиню Фёдоровой не трогают ни ссора с Гулей, ни уход сына из-за её признаний. В своём воображении она заместила Джонни Серёжей, но, зацепившись за Серёжу, из подсознания вылез и Ильдар. «Проснись!», «Будь живой!» – тщетно говорил ей воображаемый Сергей. А Ильдар-Арифуллин на проекции скалит зубы, смеётся и уверяет, что всё будет по-прежнему. Печально, что так и будет.
фото: М.Никитин
Космонавт ожидаемо не прилетел, и в школу приходят те, кому героиня Фёдоровой не безразлична. И актёры, и зрители вязнут в поэтике неслучившегося, как в непролазной бугульминской грязи. Персонажу Константинова как интеллигенту надо уверить Таню, что он её ни в чём не винит, персонажу Терских – признаться в любви, персонажу Димитровой – отдать сочинение. На всё это требуется сценическое время, которое психологически уже закончилось.

Сочинение Нины, как и она сама, изо всех сил кричит: «I'm fine!». Татьяна – вернее, голос за кадром – начинает читать его в школе, продолжает дома. Финал сочинения звучит по-тинейджерски издевательски. Чтение дважды прерывается разговором с сыном, где диалога нет – есть два монолога: коммуникативная функция языка утеряна и письменно, и устно.
Журналистка (Евгения Верещагина), фото: М.Никитин
В финале героиня Фёдоровой не подписывает сыну повестку в армию, сминает её и прячет. И это можно было бы расценивать как хеппи-энд, если таковой в трагифарсе возможен. Но тут текст Рассказчика идёт на второй круг, и мы снова оказываемся в начале спектакля. Время постановки не линейно, а циклично: каждый день – как день сурка, и от фатальной закольцованности никуда не деться.

Космос – это вечность, чернота и пустота. Бесконечное ожидание в беспредельном времени. «Knock-knock-knock», – в эпилоге тихонько стучит по стеклу Татьяна-Фёдорова. Только стучит она изнутри…


События
Made on
Tilda