ТЕПЛА ДОЛЖНО ХВАТИТЬ НА ВСЕХ
В Африке Маръа Малми не была. Но благодаря этой книге – была
вслух!
текст: Маръа Малми
Ульяна Бисерова «Таракан из Руанды». Издательство «Абрикобукс» 16+
Сегодня расскажу о книге для взрослых детей, которая меня потрясла. Молодая российская писательница рассказала про Африку так, что у меня нет никаких сомнений – это увидено глазами местных и рассказано их устами. Я давно не ощущала, чтобы автор настолько вжился в своих героев, причем, выбрав такую далекую от нас землю.
Сколько в ней радостного горячего тепла – я подчеркиваю это неуместной словесной конструкцией, чтобы и вам этот жар бросился в голову. Художница Вика Голубева – ей отдельное спасибо – точно сумела передать этот насквозь пропекающий жар Африканского континента. А Ульяна Бисерова нашла столько красок для этих земель, что и вы их полюбите, как героиня книги Оливия.
Те дни застыли в ее памяти каплями драгоценного янтаря. В детстве мир был добр и полон чудес, и жизнь расстилалась у ее ног, как огромное кукурузное поле, где на высоких стеблях вызревали молочные початки.
Она ясно помнит ощущение неизбывной радости, которое охватывало ее каждое утро, стоило открыть глаза и увидеть, как лучи солнца выложили золотые дорожки, просачиваясь сквозь неплотно закрытые ставни. Она вскакивала и, пританцовывая, распахивала их, до пояса свешиваясь из окна, чтобы вдохнуть, вобрать краски нового дня.
Как на чужом языке рассказать о красоте Руанды, как описать предрассветный туман, волшебной дымкой спускающийся с пологих зеленых холмов? Или запах прогретой солнцем рыжей земли, по которой так упруго стучат босые стопы? Веселые крики и смех детей, гурьбой бегущих в школу. Или дразнящий аромат только что выловленной, запеченной в горячих углях тилапии, завернутой в банановые листья, которую подают в уличных забегаловках на озере Киву. Сам Бог спускается на руандийскую землю, чтобы отдохнуть, приговаривала Старая Элоди, прикладывая ладонь ко лбу, чтобы окинуть взглядом плавные линии холмов, простирающихся до самого горизонта.
Она ясно помнит ощущение неизбывной радости, которое охватывало ее каждое утро, стоило открыть глаза и увидеть, как лучи солнца выложили золотые дорожки, просачиваясь сквозь неплотно закрытые ставни. Она вскакивала и, пританцовывая, распахивала их, до пояса свешиваясь из окна, чтобы вдохнуть, вобрать краски нового дня.
Как на чужом языке рассказать о красоте Руанды, как описать предрассветный туман, волшебной дымкой спускающийся с пологих зеленых холмов? Или запах прогретой солнцем рыжей земли, по которой так упруго стучат босые стопы? Веселые крики и смех детей, гурьбой бегущих в школу. Или дразнящий аромат только что выловленной, запеченной в горячих углях тилапии, завернутой в банановые листья, которую подают в уличных забегаловках на озере Киву. Сам Бог спускается на руандийскую землю, чтобы отдохнуть, приговаривала Старая Элоди, прикладывая ладонь ко лбу, чтобы окинуть взглядом плавные линии холмов, простирающихся до самого горизонта.
Как это здорово, что писательница дала нам возможность увидеть Руанду любящими глазами, подышать этим счастьем, которым дышит Оливия.
Читатель точно проникнется если не нежностью, то интересом к этой земле. Ведь спросите себя – что мы знаем про Африку? Да ничего. Что Чуковский рассказал – то и знаем. А в этой книге перед вами – люди. Что делает землю интересной, особенной? Наверное, не только природа и климат. Но люди.
Вглядитесь в них.
Читатель точно проникнется если не нежностью, то интересом к этой земле. Ведь спросите себя – что мы знаем про Африку? Да ничего. Что Чуковский рассказал – то и знаем. А в этой книге перед вами – люди. Что делает землю интересной, особенной? Наверное, не только природа и климат. Но люди.
Вглядитесь в них.
Ульяна Бисерова
И, конечно, тем более горько нам будет узнать, что – как и везде – между тамошними людьми пролегают линии раздела. И там люди не могут между собой договориться. Наверное, не стоит здесь играть словами и говорить о том, что тот добрый, всепобеждающий жар ударяет в головы и приводит к трагедии. Вовсе не климат виноват.
Дети ничего не боятся обычно, поэтому говорю для взрослых. Приготовьтесь: сейчас я произнесу слово. И это слово «резня». К несчастью, и такое происходит в реальной жизни прямо у детей на глазах. Редкому автору удается говорить на такие сложные темы деликатно, но честно и открыто. Еще раз уточню – эта книга не для маленьких. Но старшим знать о таком не помешает. Потому что старшие должны быть готовы распознать приметы зла, его наступление. И готовы ему противостоять.
Дети ничего не боятся обычно, поэтому говорю для взрослых. Приготовьтесь: сейчас я произнесу слово. И это слово «резня». К несчастью, и такое происходит в реальной жизни прямо у детей на глазах. Редкому автору удается говорить на такие сложные темы деликатно, но честно и открыто. Еще раз уточню – эта книга не для маленьких. Но старшим знать о таком не помешает. Потому что старшие должны быть готовы распознать приметы зла, его наступление. И готовы ему противостоять.
На футбольном поле, где, подальше от глаз учителей проходили «поединки чести» между мальчишками, теперь во время драк собирались кучки зрителей, которые сразу же разбивались на два враждебных лагеря. «Грязные тутси!» — кричали одни. «Подлые хуту!» — отзывались другие.
Однажды в класс вошла директриса с блокнотом в руках. Она попросила сначала поднять руку только хуту и удовлетворенно обвела взглядом лес рук.
— Так, хорошо, а тутси в классе есть? — спросила она.
Поднялась только одна рука, робкая, нерешительная. «Аннет. Это Аннет!» — прошелестело по рядам. Директриса нахмурилась и сделала пометки в блокноте.
— Каремера не подняла руку!.. Да, точно, не подняла! — донеслось с последних парт. — Что ты прячешься за чужими спинами?
— Кто это? — тут же вскинулась директор. — А, новенькая... Ну так что, хуту или тутси?
«Я руандийка, глупая ты курица, — хотелось крикнуть Оливии. — Как и все тут, в классе». Но она, конечно, промолчала.
Однажды в класс вошла директриса с блокнотом в руках. Она попросила сначала поднять руку только хуту и удовлетворенно обвела взглядом лес рук.
— Так, хорошо, а тутси в классе есть? — спросила она.
Поднялась только одна рука, робкая, нерешительная. «Аннет. Это Аннет!» — прошелестело по рядам. Директриса нахмурилась и сделала пометки в блокноте.
— Каремера не подняла руку!.. Да, точно, не подняла! — донеслось с последних парт. — Что ты прячешься за чужими спинами?
— Кто это? — тут же вскинулась директор. — А, новенькая... Ну так что, хуту или тутси?
«Я руандийка, глупая ты курица, — хотелось крикнуть Оливии. — Как и все тут, в классе». Но она, конечно, промолчала.
За три месяца в той резне погибли около миллиона человек. Это произошло в 1994 году и вошло в историю под названием «геноцид тутси». Сначала одни других называли «таракан», потом решили, что «тараканы» недостойны жизни. Ужасные события, которые готовились долго, а произошли стремительно, испепелили все живое и схлынули. И хотелось верить, что все закончилось навсегда. Но и сегодня отзвуки тогдашнего зла вновь пропахали те земли.
Возможно, вы слышали, что призывы истреблять тутси доносились из «Радио тысячи холмов». Знаете, что меня потрясло больше всего? Что на той же радиоволне в те же дни транслировали «Imagine» Джона Леннона (в песне говорится о том, что не стоит делить людей на нации, что каждый достоин любви). Так что радио – всего лишь инструмент. Ему все равно, что транслировать. За инструментом стоят люди. Важно это помнить.
Возможно, вы слышали, что призывы истреблять тутси доносились из «Радио тысячи холмов». Знаете, что меня потрясло больше всего? Что на той же радиоволне в те же дни транслировали «Imagine» Джона Леннона (в песне говорится о том, что не стоит делить людей на нации, что каждый достоин любви). Так что радио – всего лишь инструмент. Ему все равно, что транслировать. За инструментом стоят люди. Важно это помнить.
— Почему все это случилось с нами?
— Не знаю, Оливия. Я перестал хоть что-то понимать.
Как объяснить, почему человек в одночасье лишается близких людей, родного дома? Как объяснить ненависть, которая застилает глаза, превращая людей в кровожадных монстров?
— Марк? — чуть слышно сказала Оливия.
— Мм?
— Марк, а вдруг они правы?.. Вдруг мы правда плохие, недостойные?
Брат хлопнул ладонью по стене — так внезапно и громко, что Оливия вздрогнула.
— Не смей так думать. Никогда. Вот это, — он приподнял ладонь, и Оливия увидела под ней некрасивое грязное пятно, — таракан. Ты — нет. Ты не таракан. Ты человек. И я. И отец — он был человеком. Самым человечным из всех, кого я знал.
Оливия молчала, чувствуя, как в горле теснятся вопросы.
— Не знаю, Оливия. Я перестал хоть что-то понимать.
Как объяснить, почему человек в одночасье лишается близких людей, родного дома? Как объяснить ненависть, которая застилает глаза, превращая людей в кровожадных монстров?
— Марк? — чуть слышно сказала Оливия.
— Мм?
— Марк, а вдруг они правы?.. Вдруг мы правда плохие, недостойные?
Брат хлопнул ладонью по стене — так внезапно и громко, что Оливия вздрогнула.
— Не смей так думать. Никогда. Вот это, — он приподнял ладонь, и Оливия увидела под ней некрасивое грязное пятно, — таракан. Ты — нет. Ты не таракан. Ты человек. И я. И отец — он был человеком. Самым человечным из всех, кого я знал.
Оливия молчала, чувствуя, как в горле теснятся вопросы.
У Оливии погибла семья. Но она выбралась. Ее ждали удивительные приключения. И трудная жизнь. Чудом ее увезли в Канаду, и не сказать, чтобы девушке из Африки на Западе выпадает джек-пот Золушки. Но сколько она встретила добрых и смелых людей на своем пути. Вот о чем нужно помнить – они есть всегда, они нас окружают повсюду, если мы сами не сплоховали. И когда Оливия возвращается в Руанду, она видит, что более стойкие и более мудрые первыми делают шаг навстречу вчерашнему врагу. Обнимают и жалеют. И по-другому мир не наладить. А наладить нужно. Ведь тепла и любви в Руанде хватит на всех.
Петер ван Гестел «Зима, когда я вырос». Издательство «Самокат» 12+
А здесь – зима. Никакого жара. Но как же вы будете удивлены, когда прочитаете и почувствуете, насколько перекликаются эти книги. В романе Гестела время – 1947 год, место – Амстердам. Там холод и голодновато. Уже не так, уже брезжит рассвет, весна, и все же тяжело. Трое детей знакомятся и начинается их общение, завязываются отношения, и все это на фоне некоей тайны, которая нет-нет, да и толкнет в бок.
Петер ван Гестел
Я даже объяснить не могу, насколько это прекрасно написано. Книга затягивает в свои глубины постепенно. Тебе не хочется выходить из этого непростого пространства, транса, где эта глубоко упрятанная тайна начинает прикасаться к тебе. Очень осторожно, исподволь, одними подушечками пальцев, и эти руки прохладные, успокаивающие, хотя сама тайна будет обжигающе ледяной. Просто сейчас мы уже все о ней знаем. А тогда те дети, о которых идет речь, ничего не знали.
Это книга опустошения, хотя там нет никаких ужасов, трагических всхлипов или чего-то надрывного. Но там постоянно ощущается дыра. Нехватка чего-то важного. Отсутствие. Вот только что, ну совсем ведь недавно, буквально пару лет назад здесь было… но что? И где оно теперь? А нету. И вот это щемящее чувство – что было что-то важное, уютное, успокаивающее, но куда-то делось, - это чувство изматывает. Поэтому любые события, а их там много (там идет жизнь, насыщенная, странная, напряженная) любые события вдруг кажутся опресненными вот этим чувством – ведь было же что-то важное. И где оно теперь…
Возможно, я описала это скучным образом. И дети побоятся читать. Не бойтесь! От этого невозможно оторваться.
Это книга опустошения, хотя там нет никаких ужасов, трагических всхлипов или чего-то надрывного. Но там постоянно ощущается дыра. Нехватка чего-то важного. Отсутствие. Вот только что, ну совсем ведь недавно, буквально пару лет назад здесь было… но что? И где оно теперь? А нету. И вот это щемящее чувство – что было что-то важное, уютное, успокаивающее, но куда-то делось, - это чувство изматывает. Поэтому любые события, а их там много (там идет жизнь, насыщенная, странная, напряженная) любые события вдруг кажутся опресненными вот этим чувством – ведь было же что-то важное. И где оно теперь…
Возможно, я описала это скучным образом. И дети побоятся читать. Не бойтесь! От этого невозможно оторваться.
А теперь… Вангую! Так называется наша веселая подрубрика. Предлагаем вам выбрать страницу книги (от 7 до 145), а также строку от 1 до 20 (от начала или от конца). И мы погадаем по книге. На этот раз – по книге «Таракан из Руанды». Ее автор Ульяна Бисерова ответит первому, кто напишет комментарий, который будет выглядеть примерно так: «страница ХХ, строка ХХ от конца/начала». Мы хотим, чтобы выдернутые из книг фразы послужили толчком или для предсказания, или для пожелания.
Марина Белозерова, фото: ВК
В прошлый раз мы ванговали по книге про Храброго Ослика, которую написал Александр Киселев. Наша читательница Марина Белозерова загадала: «Страница 8, строка 2 сверху». Выбранная фраза звучит так: «Тогда я не скажу, почему говорят «упрямый, как осел»!». Вот что ответил Александр Киселев: «Мама не хочет открыть Ослику глубокий смысл этой поговорки. Но автор знает, что ее надо понимать наоборот. Часто люди принимают упорство, трудолюбие и честность за упрямство. Ну и пусть! Будьте как Ослик! Не сворачивайте с дороги вашей жизни, будьте правдивыми и смелыми – и счастье обязательно вам улыбнется!».
Спасибо автору, спасибо нашим читателям! Ждем ваших комментариев, пожеланий и предложений.
Ваша Маръа Малми.
Ваша Маръа Малми.
События
