Театральный критик Наталия Крылова - о премьере спектакля «Поприщин».

Режиссер – Ясения Громова. Художник-постановщик – Кристина Вербицкая. Художник-технолог по куклам – Елена Никитина. Музыкальное оформление – Евгения Фисенко. Художник по свету – Алексей Воронин. Премьера – 13 ноября 2024 года.

Проза Гоголя не менее театральна, чем драматургия. Его художественные миры буквально требуют визуального воплощения, ведь в них всё живое. В «Петербургских повестях» не только нос самостоятельно гуляет по Невскому, но и бакенбарды, усы, талии, рукава и улыбки фланируют наряду с людьми, отделяются от них и просятся на сцену. Гоголевская оптика превращения неодушевлённых предметов в живые существа делает своего автора одним из самых сценичных классиков. Старожилы помнят, как четверть века назад на сцене Национального театра Карелии игрался спектакль Алессио Бергамо «Записки сумасшедшего», где зрители погружались в невероятный мир гоголевской фантасмагории.

Гротеск и абсурд «Записок сумасшедшего» с его анимацией и объективизацией предметного мира – материал, который с особой полнотой раскрывается через возможности театра кукол. Здесь животные, вещи, аксессуары и даже запахи становятся действующими лицами, способными на самовыражение без ведома хозяев. Приглашение в Национальный театр Карелии в качестве постановщика режиссёра-кукольника оправданно.

Ясения Громова – выпускница мастерской Наумова факультета театра кукол РГИСИ. В Петрозаводск приезжала в мае 2023 года на режиссёрскую лабораторию в рамках фестиваля «БДФ-Карелия». Вместе с однокурсницей Аделиной Сапаевой и актёрами Театра кукол Карелии Олегом Романовым, Мариной Збуржинской и Артёмом Олконеным они создали эскиз спектакля «Дитятко» по сказке «Сын-медведь». В том спектакле тоже была заложена социальная тема «не таких, как все» и поднимались проблемы особых детей, в том числе приёмных. Рукотворная и трогательная кукла медвежонка, ясный сюжет и, пожалуй, идеальный кастинг сделали эскиз нежной сказкой для детей и взрослых.

Социальный театр может бережно работать с острыми темами, в том числе выводя на сцену «нищих духом». Ясения Громова растит терапевтический спектакль об изгнании из социума и одиночестве «не таких, как все» из фразы, адресованной собачкой Меджи своей подружке собачке Фидели: «Мне кажется, что разделять мысли, чувства и впечатления с другим есть одно из первых благ на свете» и из финальных реплик про «бедное дитятко».

Режиссёрский подзаголовок постановки «Записки сумасшедшего» – «экзистенциальная комедия по повести Н.В. Гоголя». Введение подобного эпитета в жанровое определение – попытка поднять жизнь Поприщина на трагические котурны, придать его поискам осознания себя и своего места в жизни серьёзности. В субъективном плане изменение самосознания от законопослушного титулярного советника до всесильного Фердинанда XIII является результатом стремления разума к абсолютной свободе. Но в объективном плане отсутствие осмысленности в бесконечной саморефлексии героя не может быть его осознанной эволюцией. Влюблённый в Софи (σοφία – мудрость) Поприщин оказывается так же далёк не только от здравого смысла, как и от дочери директора департамента.

Камерная сцена, где выгородка-павильон с пастельно нарисованной мебелью говорит зрителям о том, что это условный театр, вполне соответствует действию, происходящему по большей части в воображении героя. В заставке спектакля у стены на скамье уже спит главный герой в исполнении Алексея Белова. В спектакле кроме бенефицианта занята ещё Настасья Шум, по первому образованию – актриса театра кукол. Она способна видеть себя со стороны, её персонажи выполнены крупными мазками, четко и ярко.

Спектакль начинается с того, что Поприщин-Белов просыпается, зовёт Мавру, зевает, долго попадает в рукава халата… Способ актёрского существования на фоне нарисованной декорации заставляет зрителей усомниться: точно ли это Гоголь, а не ранний Островский? Для режиссёра с её гуманной миссией важно показать героя таким же человеком, как люди в зале: сонным, неторопливым, озабоченным обычными бытовыми неурядицами.

Острохарактерность, абсурд и гротеск отданы в спектакле не только персонажам Настасьи Шум, но и куклам. Режиссёр всеми способами очеловечивает образ Поприщина: если у Гоголя роль его alter ego играют собаки, то в спектакле Меджи и Фидель – в виде яркой игровой мизансцены щётки и швабры – представлены только в самом начале. Функция alter ego героя передана человекоподобным куклам. В выгородке изобретательно продуманы пазы, где могут работать куклы, но приём остаётся на уровне изобразительности, а не взаимодействия: актёр в живом плане мало общается с ними. Создалось ощущение, что в спектакле не хватает актёрских рук: нет помощей с куклами. Кукол могло бы быть больше, и они могли бы работать чётче и выразительнее.

Алексей Белов – актёр, умеющий слушать и слышать режиссёра. Он всегда был на своём месте в постановках Андрея Андреева. Лучшие роли последних лет – Гаев в «Саде» Театра кукол Карелии Александра Янушкевича и Папа Сов в спектакле «Семь сов» Юлии Беляевой – созданы под руководством постановщиков, умеющих работать с актёрами: оба режиссёра чётко ставят конкретные задачи и добиваются их выполнения. В этом спектакле актёр пытается подробно играть падающего в безумие героя. И тут коренится ещё одно из противоречий. Если это гоголевский персонаж, то в роли Поприщина не достаёт чёткого рисунка и острой характерности. Если это персонаж социального театра, то образу не хватает психологизма, чтобы вызвать сочувствие зрительного зала и раскрыть проблему одиночества навсегда ушедшего во внутренний мир человека.

Последние страницы в долгаузе Обуховской больницы на Фонтанке, где герою на голову льют холодную воду и «чрезвычайно больно бьётся проклятая палка», производят на неподготовленных зрителей сильное впечатление. Мы помним, что здесь же, в 17-м нумере, сидит пушкинский Германн, не отвечает ни на какие вопросы и бормочет необыкновенно скоро: «Тройка, семёрка, туз! Тройка, семёрка, туз!», а в другом корпусе на полу в коридоре лежит умирающий лесковский Левша.

Идея социального театра благая, но произведение Гоголя больше, ярче, мощнее и многограннее проблем стигматизации душевных расстройств личности в обществе. Если «Записки сумасшедшего» отталкивались от поэтизации безумия в творчестве немецких романтиков, а также Одоевского с Полевым и преодолевали его, гротесково показывая мелкость и духовное ничтожество безумного титулярного советника, то спектакль Ясении Громовой на новом витке возвращается к романтизации сумасшествия. В стремление привлечь зрительское внимание к страданиям Поприщина, режиссёр оставляет в спектакле несколько финалов и эпилогов.

Наряду с пазами для работы планшетных кукол слева в выгородке есть окно, словно специально предназначенное для создания театра теней в лубочном стиле. В течение всего спектакля казалось, что вот-вот, и это пространство будет использовано: театр кукол внутри драматического спектакля создаст параллельный реальному мир, в котором возможно всё. В спектакле режиссёр и протагонист оправдывают своего героя – творца иллюзий, и теневой театр мог бы стать отражением фантазийного внутреннего мира Поприщина.

Но многообещающее окно так и осталось пустым – до самого финала.