Начиная с бессюжетных «Come In» и «Всё о любви», Симонов говорит на понятном нынешним зрителям танцевальном языке. За два десятилетия «абстрактное образное искусство» балета в отдельно взятом городе перестало быть элитарным и шаг за шагом становится общедоступным и открытым. В спектаклях, созданных на драматургической основе, Кирилл Симонов не только хореограф, но режиссёр, для него важна увиденная по-новому и рассказанная от начала до конца история. Его балеты – и «Маскарад» в том числе – держатся на жёстком каркасе концепции.
«Маскарад» Кирилла Симонова – ещё один ballet à grand spectacle, где художественная выразительность создаётся не только за счёт танцевальной лексики, но и говорящего сценического пространства, изысканных костюмов, яркой характерности персонажей, светового, музыкального и режиссёрского решения, единой стилевой выдержанности всех составляющих постановки и толики авторской иронии.
Уже с выразительных колонн «Ромео и Джульетты» субъекты и объекты спектаклей Симонова – живое и неживое – словно сплетаются в единое сценическое полотно постановки. Всё, что движется на сцене «Маскарада», – не только артисты балета, но и плафоны, диваны, лифты, занавеси и т.д. подчиняется единому ритму и тоже становится элементами танца. В то время как механистичные движения синхронного кордебалета с их характерными взмахами рук, напротив, уподобляются предметному миру и, словно хронометры, отсчитывают время трагедии. В стремительности движений классическая балетная пластика обобщается до символа, а психологически оправданные жесты и мимика вырастают до условности и стилизации. Межличностный конфликт «Маскарада», реализованный в сольных па-де-де и па-де-труа, расцветает на фоне бытования конфликта социального: тут никому ни до кого нет дела.