Вопрос длины талий может волновать и читательниц «Телеграфа», и подписчиков «Арки». Библиограф Сектора редких книг и работы с книжными памятниками Национальной библиотеки РК Елена Вознесенская погружает нас в мир старинной моды, где есть шемизетки, пудермантели, галстухи и шали из шерсти тибетских коз. Где важны фасоны, изящество работы и цвета и оттенки с потрясающими названиями. Наслаждайтесь!

Текст: Елена Вознесенская, фото: М.Никитин

Помните в пушкинском «Графе Нулине» застольную болтовню Натальи Павловны с графом? Миловидная хозяйка, скучающая в своем деревенском имении, задает только вернувшемуся из Парижа случайному гостю живо интересующий ее вопрос: «Как тальи носят?» То есть какая длина талии нынче в моде – высокая или, может быть, наоборот, заниженная? На что граф в своей раскрепощенной манере, нимало не смутившись, а, наоборот, с апломбом эксперта отвечает:

«– Очень низко,
Почти до… вот по этих пор.
Позвольте видеть ваш убор;
Так… рюши, банты, здесь узор;
Всё это к моде очень близко».

Явно обрадованная похвалой хозяйка с притворной скромностью поясняет:
«Мы получаем Телеграф».

Как не отстать от моды в деревенской глуши? Все просто. Муж Натальи Павловны выписывает журнал «Московский телеграф», который только-только начал выходить («Граф Нулин» был написан Пушкиным очень быстро – всего за два утра 13 и 14 декабря 1825 года, и первый номер «Московского телеграфа» Николая Полевого также вышел из печати в том же 1825 году). Одним из важных разделов «Телеграфа» был отдел мод, из которого русские читательницы могли узнать о новейших трендах. Даже при первом знакомстве с графом Наталья Павловна спешит «взбить пышный локон, шаль накинуть», но ведь это «Телеграф» советовал своим читательницам носить шали:

«Кашемирские шали, квадратные и шарфообразные, в большой моде. Цвет сих последних белый или пёстрый, но края всегда бывают превосходнейшей работы, цветов различных, и на краях тканый борт, который дает цену всей шали смотря по изяществу работы. Такая шаль видом походит на шёлковую, но легче, и делается из драгоценной шерсти тибетских коз. (…) Шёлковые шахматные шали (с разноцветными квадратами, как на шахматной доске) в моде для утренних прогулок в экипажах. Вид их странен от того, что квадраты очень велики».

Наталье Павловне некуда было прогуливаться по утрам в экипаже, поэтому она, конечно, предпочла авангардной клетчатой шали более скромную, светлую либо пёструю.

«Московский телеграф» не был единственным советчиком по части мод. С 1823 года в Москве выходил «Дамский журнал», в котором из номера в номер печатались картинки «Парижские моды». К каждой раскрашенной от руки гравюре прилагалось «изъяснение картинки», то есть словесное описание наряда и пояснения по поводу его цвета или фасона.

Не нужно думать, что модой интересовался исключительно слабый пол. Вспомним, что граф возвращается в Россию «с запасом фраков и жилетов,

Шляп, вееров, плащей, корсетов,
Булавок, запонок, лорнетов,
Цветных платков, чулков à jour…».

И русская периодика вполне разделяла и поддерживала стремление мужчин модно одеваться. Из парижского «Journal des Dames et des Modes» переводились и публиковались в русских журналах, например, следующие рекомендации:

«Фиолетовый фрак с бархатным воротником, бархатный жилет цветом à la Valerre с золотыми цветочками, еще жилет из белого пике, панталоны из черного казимира, чулки со стрелками, башмаки с золотыми пряжками, бриллиантовая булавка на галстухе, сложенном маленькими складками, - вот как должен быть одет по-модному мужчина, который делает визиты в Новый год!» («Московский телеграф», 1825 год).

Или, в том же «Телеграфе»: «Щеголи носят три жилета вдруг: один черный бархатный, на нем красный, наконец сверх обоих – суконный или казимировый черного цвета», а поутру их наряд дополняют «шейные платки с черными и красными полосами». Не отстает от «Телеграфа» и «Дамский журнал»: «Щеголи по утрам повязывают шею кисейною косынкою, голубою, цвета желтой серы и лиловою, с крапинками черными, голубыми или зелеными» и т.д. и т.п. Как мы видим, граф со своими ажурными чулками и булавками для галстуха – не какой-то извращенец, а всего лишь молодой щеголь, возвращающийся из столицы моды и несущий знание о ней на российские просторы.

В старых журналах Сектора редких книг, к сожалению, сохранилось не так много модных картинок. Две из них вклеены в «Галатею» – журнал «литературы, новостей и мод» 1830 года, издаваемый в Москве Семёном Раичем. Первая картинка подписана «В Вене 10 августа (н.с.) 1830». На ней изображено «платье кисейное, с короткою юпкою и с вышитою оборкою, в десять вершков вышины, а сверх оборки вышита кайма». На голове у дамы «шляпка из Peruvienne, с розовыми лентами». Художник раскрасил розовым не только ленты, но и саму шляпку, и пояс с двумя темными полосами (само белое платье раскраски не требовало).

Кроме объяснения модной картинки Раич публикует в разделе «Моды» и другие замечания на эту же тему (текст, как и в объяснении к картинке, параллельный, то есть дается на двух языках – немецком и русском): «Многие цветные платья носят как верхние, сверх белых нижних платьев. Грудь и спина открыты, и за отворотами видна мелко сложенная шемизетка; платье спереди нараспашку. Шемизетки на груди и на плечах застегиваются золотыми, серебряными и перламутровыми пуговицами». Для того, чтобы нарисовать хотя бы в своем воображении этот наряд, нужно знать, конечно, значение некоторых устаревших слов. Например, что такое шемизетка? Эта деталь дамского гардероба, коротенькая накидка, напоминающая верхнюю половину легкой блузки, появилась в России совсем недавно, в 1820-х годах. Понятно, что полупрозрачная ткань не терпит грубого обращения, даже простой стирки («мытья») в горячей воде, почему «Галатея» и предупреждает модниц: «Эти шемизетки не могут быть во всеобщем употреблении, потому что за мытье надобно платить очень дорого».

Если платье на первой картинке соответствует середине августа, то вторая гравюра демонстрирует наряд для холодного ноября, преддверия зимы. Иллюстрация подписана «В Париже 25 ноября (н.с.) 1830 г.». Объяснение лаконично: «Платье атласное, отделанное бархатным biais. Шляпка атласная».

Остальные модные картинки в нашем томике «Галатеи» за 1830 год, к сожалению, отсутствуют, сохранились лишь их «объяснения», например, такое: «Мущина в черном сюртуке с шалью (вероятно, здесь речь идет все-таки о шалевом воротнике сюртука), в белом жилете, в белых панталонах и в бобровой шляпе. Мальчик в тюнике из голубой материи, с рукавами обыкновенной величины; спереди платьице богато убрано, а сзади просто. Панталоны широкие белые, шапочка голубая».

Вопрос длины талий по-прежнему стоит остро и волнует подписчиков «Галатеи» не меньше, чем Наталью Павловну. Вот, например, сообщение из Лондона, помеченное 22 июня 1830 года: «Мы видели несколько молодых мущин в черных сертуках: тальи были длинны, а спинки узкие; в плечах очень широки, запах очень широк. Тальи очень узки, однако ж не безобразны».

Нет недостатка и в корреспонденциях прямо из Парижа, по которым наше воображение легко нарисует и сам наряд: «На этой неделе видели много шарфов из индейской кисеи, вышитых по концам цветным шёлком…», «в Булонском лесу, на гуляньи, видно много белых платьев…», «для вечерних прогулок в Тюльери лучший наряд состоит в кисейном пудермантеле, подбитым палевым атласом; его обшивают кругом в сборку кружевом, с двойною перелинкою, обшитою таким же образом. Креповая палевая шляпка убирается лиловою веткою берестка; на шею набрасывается лиловая косыночка, завязанная галстухом» (пудермантель, или пудромантель – накидка, стягивающаяся вокруг шеи на шнурке или ленте; изначально в XVIII веке он не был одеждой и накидывался поверх платья, чтобы уберечь его от пудры, которой посыпали парики или собственные волосы (прической занимались уже после завершения наряда), но в XIXвеке, как мы видим, пудермантель – уже модная верхняя женская одежда).

А как же обойтись без шляп? Этой важнейшей части гардероба отведено немало места в парижских корреспонденциях «Галатеи»: «Бархатные шляпки теперь в большой моде; шляпки миртового цвета, убранные белыми перьями или букетом белых роз, очень нарядны. У иных поля подбиты белым бархатом. Шляпки зеленого, гранатового и черного цвета идут более для неглиже (этим словом в то время обозначали противоположную вечернему наряду, более непритязательную и повседневную одежду для первой половины дня). (…) Шляпки плюшевые розового, голубого или цвета сёмги, подбитые белым плюшем, приняты для особ двенадцати и пятнадцати лет».

А какие прелестные названия цветов и оттенков! Все помнят «цвет бедра испуганной нимфы» (по-французски «cuisse de nymphe effrayée»): именно в таких панталонах бледно-розового цвета – и это при темно-зелёном фраке! – появляется на вечере Анны Павловны Шерер князь Ипполит Курагин в самом начале «Войны и мира» (причем «бедро» здесь еще салонный вариант, потому что слово «cuisse» переводится и как «ляжка»). Но у розового масса оттенков: «гаити» (упоминается в «Московском телеграфе» 1826 года), «цвет Иудейского дерева» (там же, 1827 год), «цвет Парнасской розы» (там же, 1830 год) и даже «розовый детей Эдуарда» в честь двух мальчиков, детей английского короля Эдуарда IV, заточенных в Тауэр и убитых по приказу Ричарда III (там же, 1833 год).

Столь же богат оттенками и зелёный. В первой половине XIX века были весьма популярны такие его разновидности, как «вердепешевый» (то есть розоватый или желтоватый оттенок недозрелого зелёного персика, от французского «vert de pêche») и «вердепомовый» (цвет неспелого яблока, от французского «vertde pomme»), «цвет змеиной кожи», «цвет Нильской воды», зелёный «английский», «азовский», «русский».

Известно, что цвет «наваринского дыму с пламенем» не был выдуман Гоголем: цвет фрака, о котором мечтает Чичиков, стал моден после Наваринского морского сражения 1827 года, в котором соединенная российско-английско-французская эскадра разгромила турецко-египетский флот. Первое упоминание «наваринского» цвета появилось в «Московском телеграфе» в 1828 году, там же встречались такие варианты, как цвет «наваринского дыма» и «наваринского пепла», так что автор «Мертвых душ» лишь слегка переделал модное название.

В периодике XIXвека можно встретить и другие описательные цвета, носящие столь же брутальные названия и предназначенные для тканей, идущих на мужские костюмы, плащи и другие предметы гардероба. Так, в журнале «Сын Отечества и Северный архив» 1835 года в заметке «Моды мужские» читаем такое описание: «На гуляньях видно красивое неглиже (см. выше): брюки из белого нитяного сукна; сюртук цвета Лондонского дыма с одним рядом пуговиц; из под сюртука видны жилет из пике с ткаными узорами и жабо с мелкими складками» (впрочем, этот цвет вошел в моду десятилетием раньше, так как еще в «Дамском журнале» 1826 года сказано, что «щеголи носят фраки цвета бронзового или лондонского дыма»).

Мода на байронизм породила «Байронов цвет» (оттенок коричневого, тёмно-каштановый), который иначе назывался цветом «медвежьего ушка». В 1820-е годы также был в моде другой оттенок коричневого – цвет «сженного хлеба», а чуть позднее – «жженый кофе». Цвет же "адского пламени" или «адского огня», как это ни странно, использовался для женских нарядов. Так, в повести «Дочь чиновного человека» Ивана Панаева героиня надевает чепец с кружевными крылышками, украшенный лентами цвета адского пламени, а на модной картинке в «Телеграфе» 1830 года изображена дама в красно-лиловой амазонке, причем наряд ее описан как «амазон цвету адского пламени». А вот цвет «московского пожара» («Смерть Вазир-Мухтара») – это выдумка Юрия Тынянова, так как более нигде упоминание его не встречается.

Не менее интересен вопрос об украшении одежды, и мы сейчас имеем в виду не ювелирные изделия, а растения, которыми дополнялся наряд. Из них можно составить целый гербарий! Еще Степан Жихарев пишет в своих «Записках современника», что в 1805 году всеобщее обожание императора Александра I было столь велико, что в Берлине вошли в моду так называемые «александровские» букеты, составленные из цветов (в основном), названия которых начинались с букв, входящих в имя «Alexander» (Anemone– анемон, Lilie – лилия, Eicheln – желудь и т.д.). Букву D в них олицетворял цветок с длинным немецким названием Dreifaltigkeitsblume, в России известный как «веселые глазки», а позднее –«анютины глазки». По словам мемуариста, «без этих букетов ни одна порядочная женщина не смеет показаться в общество, ни в театр, ни на гулянье». Ко временам «Галатеи» александровские букеты из моды уже вышли, но по-прежнему на ее страницах встречаются упоминания таких украшений, как «лиловая ветка берестка» (видимо, вереска), «розаны и серебренные колосья».

Понятно, что только модистка, профессиональная портниха, могла сшить платье по одной лишь картинке, пускай и поясненной описанием. В русских журналах первой трети XIXвека еще не было выкроек. Они появляются только во второй половине века и до 1870-х годов представляют собой чертеж, не превышающий размера журнальной страницы.

Время не пощадило красиво раскрашенные модные картинки: именно по причине своей нарядности они нещадно вырывались из журналов. Листы с картинками печатались отдельно от номера и уже после брошюровки вклеивались в него, поэтому потом легко выпадали и терялись. Не удивительно, что встретить их в журнале – большая удача. К счастью для наших современников, уже в начале XXвека историки моды, такие, как немецкий писатель Макс Ульрих фон Бён (1860 – 1932), активно использовали модные картинки в качестве иллюстраций к своим сочинениям. Предлагаем нашим читателям ряд гравюр с нарядами первой трети XIX века из разных томов «Die Mode» фон Бёна, находящихся в собрании Национальной библиотеки или попавших к нам на временное хранение из библиотеки Карельского отделения Всероссийского театрального общества.

Наслаждайтесь цветами и их оттенками, а старинные фасоны, возможно, подскажут вам свежую идею для нового наряда.