Идеальный слушатель

Театральный критик Наталия Крылова - о премьере спектакля «Амадей».

Текст: Наталия Крылова, фото: М.Никитин
«АМАДЕЙ» НЕГОСУДАРСТВЕННОГО АВТОРСКОГО ТЕАТРА «AD LIBЕRUM». 18-20 ОКТЯБРЯ 2024 ГОДА. ЗОЛОТАЯ ОСЕНЬ – ТЕПЛО, СОЛНЕЧНО И СУХО.
Пьеса Питера Шеффера. Перевод Майи Гордеевой. Режиссёр-постановщик и художник-постановщик – Снежана Савельева. Балетмейстер – Олег Щукарёв. Премьера состоялась 19 октября 2024 года и поставлена к 15-летию театра.
На пятилетие независимости театр показывал философскую пантомиму «Лунатик-шоу». На десятилетие театра ставили «Король умирает» Эжена Ионеско, но локдаун не дал отметить круглую дату. На пятнадцатилетие подготовили историю про Моцарта и Сальери. Режиссёрский жанр спектакля – «история одного убийства в двух действиях».
В то время как драматическое искусство стремится к стилю, форме и знаку, единственный профессиональный негосударственный театр Карелии празднует 15 лет творческой деятельности костюмным гранд-спектаклем. Огромная пьеса, море действующих лиц, диалогов, монологов, мхатовских пауз, музыки, танцев и сценического времени. На маленькой сцене Дома актёра это выглядит особенно громко, ярко, сочно и длинно. В поисках правды чувствования в предлагаемых обстоятельствах режиссёр Снежана Савельева перемахнула: от стилизованных и условных постановок к гиперреалистическому театру.
Роль Сальери – огромную, физически тяжёлую, технически и психологически сложную для любого артиста – исполняет Валерий Израэльсон. Кроме антракта актёр не покидает сцены более трёх часов: крохотной камерной сцены с её придирчивой оптикой и вниманием к каждой детали, взгляду, слову, вздоху. Переключения актёра-персонажа из 75-летнего старика в сравнительно молодого человека вполне сценически оправданы: халат, колпак, согбенная фигура – двадцатые годы девятнадцатого века, чёрный парик, прямая осанка и камзол – век восемнадцатый. Таков в постановке Сальери-Израэльсон – рождённый, как Вяйнемёйнен, слишком взрослым.
Сальери Израэльсона достаточно искушён и компетентен, чтобы понять музыку Моцарта-Гашкова. Да что там – он единственный, кто её понимает. Он и есть его идеальный слушатель. Кроме, пожалуй, Бога. От многих познаний – многие печали. А от многих печалей – многие искушения. И в течение трёх часов спектакля Сальери-Израэльсон шаг за шагом, грех за грехом всё более отдаляется от Бога, истончая и ломая не только волшебную Божью флейту – Моцарта, но и оглушая и разрушая волшебный Божий слух – самого себя. Всё, что ему остаётся в финале – повторить славу сжёгшего храм Артемиды в Эфесе Герострата, навсегда оставшись в истории рядом с Моцартом. Это основной сюжет спектакля Сальери, в котором встречаются умудрённая старость и гениальная детская неразумность. Какими же Сальери показывает нам остальных персонажей?
Моцарт в исполнении Константина Гашкова в рыжеватом парике с трепещущими ушами похож на молодого восторженного щенка. Герой Гашкова непосредственен, инфантилен, прямолинеен и даже несколько нагл. К финалу он теряет парик и красный камзол, всё время держится за живот, но остаётся таким же пылким.
Жену Моцарта Констанцию Вебер играет Екатерина Баранова. В видении Сальери обращена она к Моцарту-Гашкову, словно подсолнух, не столько понимая, сколько угадывая ценность и особенность своего избранника. Даже в сцене ссоры Констанция-Баранова, только что говорившая горькие взрослые слова, тут же запросто надевает маску беззаботной девочки, чтобы помириться с дитём-мужем.
Антон Гудков в роли легкого и бездумного Иосифа Второго для Сальери слишком легко обходит все острые углы либо «музыкой и фейерверками», либо заключительным «вот так вот». В этой роли рост, фактура и некоторая несгибаемость исполнителя смотрятся даже выигрышно на фоне пластичности других актёров.
Сальери язвителен, и острохарактерные образы чиновников в исполнении Владимира Елымчева, Елены Сапегиной и Натальи Антипиной с их париками, толщинками, гримом, акцентами и манерой держаться сделаны карикатурно и похожи на филина, ежа и лягушку. Наталья Антипина простыми приспособлениями делает директора Императорского оперного театра ярким комическим персонажем. Персонажи Кристины Усанковой, Ольги Лукашёвой, Марии Андреевой, Александра Волкова тоже созданы жирными красками, доведены до гротеска.
Подвижные ширмы на колёсиках быстро и мобильно меняют места действия. Сценография постановки использует не только горизонталь, но и вертикаль. Спектакль начинается с вездесущих вентичелли, сидящих где-то под потолком площадки Дома Актёра. Сергей Шатровский и Андрей Сапронов играют слуг и осведомителей Сальери, слуг просцениума, а также выражают глас народа. Когда старый Сальери рассказывает о своём детстве, они перехватывают его реплики, и кажется, что этот приём будет продолжаться и дальше, но его используют только со старым Сальери.
Снежана Савельева любит массовые сцены и экономно распоряжается небольшой сценической площадкой, компонуя на крошечном пространстве десятки людей. Немалая заслуга в этом и хореографа Олега Щукарёва: грациозные жесты, поклоны, плавные приседания остаются изысканными даже а капелла, как в безмолвном третьем акте «Свадьбы Фигаро». В сценах просмотра/прослушивания опер Моцарта актёры и их действующие лица сидят на авансцене лицом в зал. Мы видим музыку в движениях и эмоциях слушателей, будь то Венская императорская опера во главе с самим королём или простенький мюзик-холл со зрителями, воняющими чесноком. Кажется, что все – идеальные зрители, но самый чуткий – Сальери-Израэльсон. По лицу актёра мы видим, как его Сальери пьёт каждую ноту, каждый музыкальный пассаж, словно живую воду.
В петрозаводских театрах осталось не так много актёров старшего поколения. И далеко не все они регулярно выходят на сцену. Беречь пожилого артиста – это давать ему роли и возможность играть с молодыми. Театр жив, пока в нём есть память, пока на одной сцене работают и театральные «старики», и юная поросль. Именно в партнёрстве с актёрами-ветеранами учатся молодые артисты. Причём, учатся не только профессии, но и уважению к партнёру: умению постоянно слышать и видеть, помочь в случае необходимости, а иногда даже подсказать реплику или поддержать физически. Всё это – неоценимая возможность для начинающего актёра переключить внимание с себя на того, кто рядом с ним на площадке. Много дают молодому поколению подсказки и советы, воспоминания и рассказы мастеров сцены. Возможность работать с теми, кто своими работами писал историю театра, для театральной молодёжи бесценна.


События
Made on
Tilda